Пятиминутный монтаж фейлов, произошедших зимой, стал центральным эпизодом шоу на ТВ. Любительские видео, где люди съезжали на лыжах с крыш, врезались на тюбингах в разные объекты и поскальзывались на льду, вызывали смех и аплодисменты у зрителей. Громче всего смех звучал, когда было ясно, что люди сами виноваты в случившемся.
Вспомните время, когда вы были совсем маленькими, а папа был большой и сильный, настоящий супергерой.
Вспомните время, когда вы были совсем маленькими, а папа был большой и сильный, настоящий супергерой. Теперь, когда вы стали старше и более независимыми, как часто вы обращаетесь к отцу за помощью?
Давайте поблагодарим своих отцов за все, что они для нас сделали. Возможно, теперь они уже не такие большие и сильные, но мы для них всегда будем маленькими и прекрасными.
А…
Для Кевина и Кимберли это была ужасная неделя. У Кевина усилились приступы, и его положили в больницу. В условиях новой волны пандемии их четверо приемных малышей слегли с высокой температурой. Когда стало хуже некуда, в холодильнике закончилась еда. Странно, но Кимберли больше всего хотелось моркови.
Когда миссис Гленда вошла в церковный зал, ее заразительная радость передалась всем присутствующим. Она только что восстановилась после болезненной медицинской процедуры. Когда собрание закончилось и она подошла ко мне, я поблагодарила Бога за все те многие годы, когда она плакала со мной, аккуратно наставляла и ободряла меня. Она даже просила прощения, когда считала, что задела мои чувства. Какой бы ни была ситуация, она всегда просит меня честно поделиться своими переживаниями и напоминает, что у нас есть много причин славить Бога.
Фома Аквинский (1225–1274) был одним из самых известных защитников христианской веры. Но за три месяца до его смерти произошло то, из-за чего остался незавершенным труд «Summa Theologica», объемное наследие всей его жизни. Фома Аквинский заявил, что, размышляя о ломимом теле и пролитой крови Спасителя, он получил видение, которое лишило его дара речи. «Я больше не могу писать, – сказал он, – я видел такое, что мои писания теперь кажутся мне соломой».